Когда российский правитель Владимир Путин в феврале 2022 года напал на Украину, он был уверен, что за несколько дней установит контроль над Киевом и поставит там удобный для себя режим. Геройское сопротивление Украины сорвало эти планы. По словам Алексея Юсупова, руководителя российской программы Фонда им. Фридриха Эберта в Берлине, в Кремле уже через несколько месяцев осознали, что «кампания 2022 года проиграна».

Почти 4 года спустя Украина всё равно прижата к стене. Блицкриг Москва проиграла, но позиционная война на изматывание может закончиться такой «мирной» формулой, которая фактически будет равнозначна поражению. Как так получилось? Что пошло не так в Киеве, на фронте и у европейских союзников?

Эксперты признают: ошибок было немало. Но ещё важнее то, чему Россия научилась после провала первого года и что сделала правильно — настолько, что система Путина способна продержаться в войне ещё годы.

Пока российские власти занимались насильственным вывозом и «руссификацией» украинских детей, разрушали энергетику и всё интенсивнее атаковали крупные города сотнями беспилотников, внутри страны Путину удалось стабилизировать систему. Юсупов отмечает, что этому способствовал уход примерно 800 тысяч городских, образованных россиян: они покинули страну двумя волнами — сразу после начала войны и после непопулярной «частичной мобилизации». Это могли быть люди, способные подпитывать протест. Но их больше нет.

Путин сделал выводы и из мятежа главы ЧВК «Вагнер» Евгения Пригожина летом 2023 года — это был удар не по Путину лично, а по «военному дворянству» и плохому снабжению на фронте. Затем Кремль гарантировал относительно высокие выплаты военным и обещал компенсации семьям погибших — и чаще всего их реально выплачивали. Набор вёлся в колониях, среди трудовых мигрантов, а позже — главным образом среди одиноких мужчин, игроманов, алкозависимых, для которых такие деньги недостижимы в мирной жизни. Призывы распределяли по регионам так, чтобы нигде не возникал критический протестный всплеск. Гибель десятков тысяч таких людей редко потрясала семьи — многие шли «добровольно» из экономических причин, объясняет Юсупов.

Боевой опыт и технологическая адаптация
Больные для Кремля «уколы» Украины — потопление флагмана «Москва», рейды на территорию Курской области, эффектные операции с дронами вроде «Паутины» — были для Путина унизительны. Ответом становилась ещё большая жестокость против Украины — и одновременный сигнал внутри страны: бросающим вызов системе Путина грозит участь Пригожина или Навального.

В сфере беспилотников Россия быстро ликвидировала первоначальное преимущество Украины и за счёт мобилизации экономики и внешних связей с Китаем и Ираном вскоре перешла в наступление. Дешёвые «Шахеды» и планирующие бомбы убивали мирных жителей. Военные отмечают, что на этот раз Россия действительно применяет большую часть своей современной номенклатуры вооружений — тогда как в прошлых войнах «бережно откладывала лучшее на потом». Этот конфликт признан слишком значимым.

Украина в начале войны уничтожила многих российских генералов, но их заменили более молодые и дееспособные офицеры. Наблюдается уход от громоздких дивизий численностью до 30 тысяч к более компактным и ударным батальонам. 

Это наступление дорого обходится Москве. Пришлось урезать международные амбиции, влияние в Центральной Азии и Африке ослабло. Режимы в Сирии и Армении в своих войнах убедились, что Россия не хочет или не может помочь. Кремль это терпит — как и, по западным оценкам, почти миллион убитых и раненых. Логика проста: войну надо вытянуть, а систему — сохранить.

Фактор ошибок Киева
Решения Украины тоже были не безупречными. Военный аналитик Франц-Стефан Гади указывает, что города вроде Бахмута или Покровска удерживались слишком долго, когда изначальные оперативные цели уже утрачивались, а политическая символика продолжала диктовать оборону. Коррупционные скандалы подрывали мораль, жёсткие «уличные» практики набора толкали часть мужчин к бегству. При всём этом Владимир Зеленский — фигура далеко не бесспорная — оставался незаменимым лидером военного времени: брал на себя изматывающие поездки, выступал в парламентах, уговаривал кабинеты — чтобы поддержка не иссякала. После публичной «взбучки» в Белом доме со стороны Дональда Трампа, пережитой Зеленским после очередной тяжёлой зимы, Украина вновь сплотилась вокруг президента. Но рычаги в Вашингтоне — у мощной военной и разведывательной машины США, а равно у главы государства; Европа не рискнула создать полноценную замену американскому плечу.

Европейская поддержка — постоянство без прорыва
Поначалу европейская солидарность была неожиданно крепкой. Однако вопросы по поставкам вооружений раз за разом вязли в одних и тех же спорах: Украина заявляла потребности; Москва рисовала «красные линии»; Дмитрий Медведев грозил «ядерной эскалацией»; апологеты «не провоцировать» затягивали решения — и пакеты помощи размывались либо срывались. Так было и с танками, и с истребителями, и с ракетами большой дальности.

При этом персональная линия многих лидеров оставалась устойчивой: каждый новый премьер Британии держал курс, Джорджа Мелони удивила стойкой поддержкой, Санна Марин и Ульф Кристерссон укрепили НАТО, Эммануэль Макрон не боялся совершать действия, способные вызвать раздражение Кремля. Балтийские и северные страны поставляли стабильно. В Германии осторожного Олафа Шольца сменил более решительный Фридрих Мерц. И всё же «большого европейского плеча» так и не получилось — оно сложилось позже как коалиция готовых, но недостаточно широкая.

Тормозили и внутренние расколы: Виктор Орбан в каждой санкционной волне выбивал «особые условия», Роберт Фицо со Словакией пошёл тем же путём. Они не стеснялись подменять общие интересы ЕС национальной повесткой.

Австрия и прочие «посредники»
Австрийский экс-канцлер Карл Нехаммер тоже рассчитывал сыграть посредника. В Кремле его визит быстро окрестили «грубой газовой просьбой». Австрия никогда не была по-настоящему смелой в этом конфликте, но в Москве её рассматривали как часть «команды Европы». Логичнее было бы ещё тогда решиться на резкое прекращение сотрудничества в банковском, энергетическом и торговом сегментах — но на это мало кто осмелился.

Лобби объясняли, почему этого нельзя сделать: авиастроители просили щадить российский титан; страны с атомной энергетикой продолжали закупать уран — сектор по-прежнему вне санкций; Бельгия, где заморожены крупные российские активы, опасалась оттока инвесторов и сопротивлялась использованию этих средств на нужды Украины. В Австрии тем временем всё чаще появлялись фигуранты украинских коррупционных дел: из-за жёсткой политики выдачи они спокойно вели роскошный образ жизни. И слишком многие в Европе скучали по «старым добрым временам» дешёвой энергии, готовясь немедленно вернуться к бизнесу с Москвой после войны.

Глобальный Юг
Ещё одна стратегическая ошибка Запада — недооценка глобального Юга. Десятилетия гибкого подхода к международному праву и морали, тени колониального прошлого дали Сергею Лаврову богатую почву, чтобы играть на накопленном раздражении. Россия жёстко проводила «интересно-взвешенную» дипломатию: вместо своих — северокорейские бойцы; у Ирана — закупка дронов; Индии, Китаю и другим — дешёвая нефть и газ, которые Европа больше не хочет. Взамен — комплектующие, станки, чипы и оружие.

Риторика «многополярного мира», а не «Западом управляемой планеты» находила отклик. Многим странам казалось убедительным, что это «чисто европейская проблема, последний постсоветский конфликт». Довод, что империалистические войны легко перетекают через любые границы, работал хуже — слишком часто Европа раньше подрывала доверие.

Комбинация, которая прижимает Украину к стене
В сумме российская способность адаптироваться и платить высокую цену, европейская медлительность, давление из Вашингтона ради «скорого мира» и внутренние издержки Украины создали ситуацию, где поле для успеха Киева резко сузилось.

Был момент, когда «украинский Давид» после срыва штурма Киева и освобождений на севере и северо-востоке казался невероятно убедительным. Селфи-видео Владимира Зеленского с ближайшими соратниками у Офиса президента сразу стало символом. Приписанная ему фраза к партнёрам — что ему нужна не «эвакуация», а «боеприпасы» — мгновенно укрепила национальную уверенность: «вассалов Кремля» из Украины не будет.

Вскоре провалился и легендарный «пятый служебный департамент» ФСБ, уверявший Путина, что «русских встретят как освободителей»: уже через несколько недель после вторжения его руководителей задержали.

Но европейское единство постепенно сменила усталость и спор о деталях, а США, имея решающие рычаги, стали продавливать «порядок завершения». После лет коллективного напряжения и жертв теперь стране угрожают навязанные условия «мира», которые вполне могут оказаться и короткими, и обманчивыми, и предательскими.Есть ли у «Давида» шанс?
Он остаётся, но окно возможностей сужено. Без устойчивого вооружённого и экономического тыла, без жёсткой антикоррупционной гигиены и без согласованной стратегии союзников риск навязанного и непрочного «урегулирования» только растёт. Именно сочетание российской настойчивости и приспособляемости, западного сомнения и политического давления со стороны Вашингтона поставило Украину в нынешнее критическое положение.

Это перевод новостной статьи австрийского издания. Источник:  derstandard.at