Сегодня мы отвлечёмся от темы Второй мировой войны и обратимся к философии. Австрия может похвастаться многими великими именами в этой науке, а не только Фрейдом. И сегодня мы поговорим о Кристиане фон Эренфельсе — человеке, который первым ввёл понятие «гештальт» в психологию, а значит, повлиял на развитие этого направления. О его взглядах, жизни и других интересных фактах в нашем новом материале. 

Кристиан фон Эренфельс

Кристиан фон Эренфельс (нем. Christian von Ehrenfels; при рождении Мария Кристиан Юлиус Леопольд фрайхерр фон Эренфельс) — австрийский философ, один из основателей и предшественников гештальт-психологии.

Ранняя жизнь

Кристиан фон Эренфельс родился 20 июня 1859 года в посёлке Родаун под Веной и провёл детство в родовом замке своего отца в Брунн-ам-Вальде в Нижней Австрии. Кристиан учился в гимназии в Кремсе, затем поступил в Высшую школу почвоведения (Hochschule für Bodenkultur), но вскоре перешёл в Венский университет.

В университете Эренфельс изучал философию, был учеником Франца Брентано и Алексиуса Майнонга. В 1885 году он защитил у Майнонга диссертацию на тему «Отношения величин и чисел. Психологическое исследование», а в 1888 году в Вене получил хабилитацию с работой «О чувстве и воле». С 1896 по 1929 год Эренфельс занимал кафедру философии в Германском университете в Праге. На его лекции ходили такие будущие выдающиеся деятели культуры, как Макс Брод, Франц Кафка и Феликс Вельч.

Гештальт-психология

Идея гештальта берёт корни в работах Иоганна Вольфганга Гёте и Эрнста Маха, однако именно Макс Вертгаймер считается основателем гештальт-психологии как самостоятельного направления. Этот термин впервые в философию и психологию ввёл Эренфельс в знаменитой статье «О качествах формы» (Über Gestaltqualitäten, 1890 год). Аналогичную концепцию «формального момента» выработал одновременно Эдмунд Гуссерль, оба они опирались на исследования Маха «Вклад в анализ ощущений» (Beiträge zur Analyse der Empfindungen, 1886).

Эренфельс подробно рассматривал феномен мелодии: он показывал, что мелодия создаётся не отдельными звуками, а «качествами формы», которые сохраняются при транспозиции в любую тональность. Так, отдельные ноты могут составлять разные мелодии, а целостное восприятие — гештальт — остаётся тем же, даже если контекст и состав звучащих тонов меняются.

Моно- и полигамия

В серии работ, опубликованных в Германии и Австрии между 1902 и 1910 годами, Эренфельс утверждал, что моногамия противоречит «дарвинистской логике воспроизводства» и подавляет естественный отбор. Он приводил в пример многих животных — слонов, львов, моржей, китов, — у которых сильнейший самец имеет гарем, и на этой основе делал вывод, что природа заложила для человека не моногамию, а полигамный порядок.

По Эренфельсу, хотя моногамия и приносит «жёсткую дисциплину», она «культурно и биологически разрушает общество», препятствуя рождению «наиболее приспособленных» потомков. Полигамия же, напротив, усиливает «вирильный отбор»: сильнейшие мужчины получают возможность зачать больше детей с большим числом женщин. Женщины, по его мнению, были природно моногамны и нуждались лишь в «хорошем мужском покровительстве», тогда как мужская «агрессивная половая энергия» требовала более свободной формы брачных отношений.

«Жёлтая угроза»

Эренфельс был убеждён, что Азия представляет смертельную опасность для Европы. Он ссылался на японскую победу в Русско-японской войне (1904 — 1905) как на доказательство «возвышения жёлтой расы». Он писал, что если Запад не примет радикальных мер, «белая раса будет уничтожена жёлтой». Под влиянием пропаганды кайзера Вильгельма II он разделял расистские страхи, согласно которым азиаты якобы обладают «выносливостью» и «плодовитостью», превосходящими европейские. Для защиты европейской цивилизации Эренфельс предложил подготовиться к «расовой войне» и создать новые социальные институты, отвечающие «выживанию сильнейших».

Предлагаемое решение

Главным средством против «жёлтой угрозы» и «социального упадка» Эренфельс считал полигамию, жёстко регулируемую государством. В его утопии:

— государство полностью контролирует воспроизводство, позволяя жениться лишь «общественно успешным» и крепким мужчинам;
— число официальных жён определяется степенью успеха, здоровья, интеллекта и нравственности мужчины;
— женщины живут в коммунальных «бараках материнства», где совместно воспитывают детей и посещаются мужьями для интимных встреч;
— «социально неуспешных мужчин» обеспечивают «куртизанками», назначенными государством на роль «сексуального обслуживания»;
— брак и сексуальные отношения освобождаются от «тлетворных романтических иллюзий» и построены исключительно на «репродуктивном» принципе.

В такой системе, по мнению Эренфельса, исчезнут «психологические расколы» внутри мужчин, вызванные противоречием между «дневным сознанием» (христианским идеалом моногамии) и «ночным» (агрессивными инстинктами), а социальные и «женские» вопросы разрешатся естественным образом. Кажется, что в молодости ему чего-то не хватало, но я не буду судить строго. 

Общественное восприятие

Идеи Эренфельса не получили широкой поддержки, но публикация его эссе в авторитетных академических журналах тех лет свидетельствует о том, что дискуссия о расовой и половой политике была частью интеллектуального мейнстрима начала XX века. Его планы разделяли некоторые сторонники социальной дарвинистской мысли и евгеники, однако резкая критика со стороны католической церкви, феминисток и романтиков была не менее заметной.

Оппозиция

Среди критиков Эренфельса были:

— католическая церковь, выступавшая против его нападок на христианскую моногамию.
— феминистки, возмущённые его предложением превратить женщин в «объект мужской похоти» и лишить их личностного развития.
— романтики, сожалевшие о ликвидации «возвышенной идеи истинной любви».
— Зигмунд Фрейд, пригласивший Эренфельса на лекцию, где его концепцию назвали «юношеским сексуальным фантазмом».

Критика Дикинсона

Историк Эдвард Росс Дикинсон охарактеризовал идеи Эренфельса как возникшие из популярных дискурсов того времени, но эклектично соединённые. Он отмечал, что в его теоретических построениях нашли отражение личные переживания и эмоциональная нестабильность философа («мании величия», депрессии, фиксации на сексуальных фантазиях). Образные сравнения с «потоком азиатов» и «водной стихией» указывают на страх потери контроля, обозначенный в том числе в демонстрациях агрессии и сексуальной доминации.

Феликс Вельч

Одним из самых важных учеников Эренфельса был чешский сионист и философ Феликс Вельч, близкий друг Франца Кафки. В своих многочисленных эссе и заметках Вельч исследовал идеи учителя и способствовал их обсуждению в пражских интеллектуальных кругах.

В 1890-х годах Эренфельс, который был страстным поклонником Рихарда Вагнера, подружился с другим вагнеровцем, британским мыслителем-фолькистом Хьюстоном Стюартом Чемберленом, «евангелистом расы».  Эренфельс, несмотря на то что был вагнеровцем и другом Чемберлена, в целом не ассоциировал себя с более крайним расистским и антисемитским крылом вагнеровского движения, лидером которого стал Чемберлен. Эренфельс никогда не принимал антисемитизм Чемберлена, но находился под влиянием его теории о том, что арийская раса — величайшая и лучшая из всех. Позже Чемберлен завёл роман с женой Эренфельса, баронессой Эммой фон Эренфельс.

Эренфельс прожил долгую жизнь и 8 сентября 1932 года, в возрасте 73 лет его не стало. Но его труды и философские идеи ещё многие годы изучались в самых разных научных центрах и университетах Европы и Америки.