На спутниковых снимках последний крупный оплот украинской армии в охваченном боями Донбассе напоминает гигантский, почти 50-километровый серп. От Славянска и Краматорска на севере через Дружковку до Константиновки на юге тянется мощный пояс крепостей вдоль магистрали H-20. С момента его создания после начала войны в 2014 году он представляет собой непреодолимое препятствие для российских войск и военную страховку жизни для Украины.
Бункеры, окопы и минные поля, сооружённые между 4 городами с их обширными промышленными зонами, защищают не только небольшую часть Донецкой области, которая по-прежнему контролируется Киевом, но и служат барьером против дальнейшего российского наступления за пределы Донбасса. После начала полномасштабного вторжения в 2022 году и падения расположенного неподалёку Бахмута в следующем году киевские инженеры всё дальше усиливали пояс крепостей.
Не прорвав его, военный вождь России Владимир Путин не сможет достичь своего минимального целевого показателя — завоевания всего Донбасса. Одна часть оспариваемой с 2014 года территории — Луганск — практически полностью оккупирована Россией. В Донецке, где Украина засела в своих укреплениях, Путину не хватает ещё 6600 квадратных километров — чуть меньше площади федеральной земли Зальцбург. И так уже многие месяцы. Поэтому на флангах — у Покровска с одной стороны и у Лимана с другой — сейчас идут столь ожесточённые бои, как нигде больше в Украине.
До сих пор российские атаки разбиваются о донбасскую крепость. Но сможет ли она выдержать новые наступления? И как в Киеве готовятся к чрезвычайному случаю — если украинский вал однажды всё же рухнет? DER STANDARD расспросил специалистов.
Компромисс невозможен
«Этот район — последняя крупная концентрация промзон и больших населённых пунктов перед относительно равнинными регионами Днепропетровска и Харькова», — говорит украинский военный историк и аналитик Михайло Жирохов. Взгляд на карту показывает, почему украинский президент Владимир Зеленский даже не желает обсуждать передачу цепи укреплений без боя, которую Путин требовал на саммите с президентом США Дональдом Трампом на Аляске.
Если крепости в Донбассе падут, большая часть Украины окажется практически незащищённой. Дальше к западу почти не встретишь естественных барьеров — рек или лесов, которые могли бы сдерживать российские прорывы и служить защитой украинским обороняющимся. «Поэтому между политиками и обществом существует единство в том, что здесь компромисс невозможен. Для политиков это одно из условий их выживания — как политического, так и, возможно, физического в случае массовых протестов населения», — говорит Жирохов.
Кроме того, прорыв войск Путина в настоящее время в любом случае не просматривается. У России «нет средств, чтобы быстро окружить или прорвать укрепления», проанализировал US-Institute for the Study of War (ISW). Если Кремль всё же пойдёт на это, то нападение, вероятно, займёт годы — и унесёт десятки тысяч жизней в рядах и без того сильно изношенной российской армии.
Жирохов полагает, что Путин может оказаться и под внутренним давлением, если прикажет крупное наступление: «Это потребует как минимум дальнейшей частичной мобилизации и времени на подготовку новых подразделений. Сумеет ли он действительно решиться на это — большой вопрос, потому что потери среди принудительно мобилизованных воспринимаются населением иначе, чем среди контрактников, которые идут на войну за деньги». Кроме того, добавляет он, российская армия до сих пор показала свою непригодность к ведению боёв в городе: «Мариуполь был взят лишь после применения бомб в 3000 кг, Бахмут — только ценой колоссальных потерь «вагнеровцев».
Инфильтрация как новая тактика
Элина Бекетова из вашингтонского Center for European Policy Analysis (Cepa) также считает, что Россия не решится на прямую атаку, потому что повсеместные дроны делают невозможной концентрацию войск: «Россия уже 11 лет не в состоянии завладеть этой территорией. С тех пор характер войны существенно изменился, механизированные атаки сегодня гораздо менее эффективны», — говорит эксперт.
Вместо этого летом российские войска перешли к инфильтрации небольшими штурмовыми группами в контролируемые Украиной районы на флангах укреплённой зоны и перерезанию там линий снабжения — в том числе по этой причине некоторые аналитики считают, что в своей наступательной операции Москве было важно не завоёвывать территории, а изматывать. Остальное, по расчёту Кремля, должны сделать планирующие бомбы. Логика войны на истощение.
В последнее время ареной ожесточённых боёв стал особенно район вокруг Лимана. Город, который в начале полномасштабного вторжения 2022 года несколько месяцев находился под российской оккупацией, сегодня служит украинским узлом снабжения Славянска, севернейшей из 4 крепостей в Донбассе. Если России удастся взять Лиман, откроется путь к реке Северский Донец, которая там служит естественным барьером. Недавно ISW сообщил об успешных встречных операциях Украины.
Покровск, в свою очередь, где Россия уже год — пока безуспешно — пытается осуществить окружение, долгое время считался логистическим центром южного Донбасса. Если город падёт, окажется под угрозой Константиновка, южное звено цепи укреплений. С момента контрнаступления Украины в районе Доброполья непосредственная опасность, по-видимому, временно отступила. Но как долго сможет выдерживать давление истощённая украинская армия, которой пришлось перебросить сюда многих своих элитных бойцов?
Во всяком случае, в текущем году самая большая опасность пока миновала, полагает аналитик Жирохов: «Летом русские добились некоторых тактических успехов, но в целом они минимальны. Кроме того, они не смогут развить наступление, поскольку теперь грядёт осень и зима, в которые из-за непроходимых полевых дорог почти невозможно вести боевые действия. К тому же деревья сбрасывают листву, вследствие чего возрастает эффективность применения ударных дронов».
Предотвращение цепной реакции
Но что грозит Украине, если до сих пор столь неприступный пояс крепостей однажды всё же падёт? В любом случае новой волной беженцев, ведь, к примеру, бывший 170-тысячный Краматорск стал домом для тысяч украинок и украинцев, бежавших из более восточных регионов. По мнению аналитика Бекетовой, Россия получит преимущество не только в военном, но и в экономическом отношении: «Около 70% важнейших сырьевых ресурсов Украины находятся в Донецке, Луганске и Днепропетровске, так что контроль над этим регионом имеет решающее значение».
В Киеве заявляют о готовности. Чтобы в случае чего предотвратить цепную реакцию, Украина с марта дальше к западу буквально с нуля возводит ещё одну линию обороны — так называемую «Новую донбасскую линию». В настоящее время она тянется от Харькова на севере до расположенного в 350 км Вольного поля в Запорожской области.
Новый барьер, который по аналогии с построенным Россией в 2023 году минным поясом называют также «линией Суровикина» Киева, должен располагать «зоной смерти», в которой FPV-дроны пресекают любое российское развёртывание. «В отличие от более старых линий, основанных на протяжённых системах окопов, уязвимых для прорывов, новая линия состоит из независимых T-образных укреплений, которые продолжают функционировать даже при падении соседних позиций», — говорит Бекетова.
Защитит ли новое укрепление Украину от российского прорыва, если куда более мощный пояс крепостей падёт, — не знает никто. Аналитик настроена оптимистично. Российская армия также испытывает проблемы со сбором достаточного количества солдат в Донбассе. И: «В конечном счёте украинцы защищают свою землю. Хотя трудно предсказать, как долго Россия ещё сможет вести свою изнурительную войну, украинские солдаты обладают и волей, и опытом, чтобы удерживать свои линии».
Это перевод новостной статьи австрийского издания. Источник: derstandard.at
