В своём гостевом комментарии Фридолин Малльман, психоаналитик и судебный психотерапевт из Вены, рассуждает о том, как изменилось отношение к памяти о ноябрьском погроме и о холокосте после 7 октября 2023 года, когда ХАМАС напал на Израиль. 9 ноября — день памяти ноябрьского погрома 1938 года. Но в каком контексте существует эта память после 7 октября 2023-го?
Осенью 2023-го я вышел из квартиры, чтобы встретить знакомого, и внезапно увидел на почти пустой улице группу из 20 человек, внимательно разглядывающих мой дом. Они попросили заглянуть в подъезд: когда-то здесь жила их родня. Еврейская семья, вынужденная покинуть страну после аншлюса. Выяснилось, что они ошиблись адресом, — но я вспомнил, что в интернете до сих пор доступен отдельный каталог принудительного аукциона 1938 года «Доротеума», связанный с моей квартирой. Мне так и не удалось установить судьбу тех, кого выселили из этой квартиры и чьё имущество разошлось по рукам охочих до выгодных покупок венцев. Они исчезли — между бегством, расстрельными ямами и лагерями уничтожения.
Через неделю наступило 7 октября 2023 года. В своей наивности я на мгновение поверил, что после резни на музыкальном фестивале и нападений на кибуцы мир поймёт, каким антисемитским террором Израиль угрожаем со дня своего основания, и станет рядом с государством выживших в Шоа. Эта надежда продержалась несколько дней; затем стало ясно: в значительной части мира нет ни ужаса, ни сочувствия — зато всё явственнее проступает симпатия к преступникам. Террор ХАМАС оказался для многих «освобождением», к которому охотно примкнули.
Исчезающее знание
Историк и политолог Ян Гербер в книге «Исчезновение холокоста. К трансформации памяти» отмечает: уже более двух десятилетий ослабевает серьёзное обсуждение темы Шоа. Снижается осведомлённость о холокосте и смысле антисемитизма — и среди школьных педагогов, и в уважаемых университетах. Часто остаётся лишь расплывчатый штамп «Освенцим», удобный для любых проекций. Такое забвение усиливает прежнюю, едва скрытую тенденцию к расколу: существование Израиля отрывают от опыта антисемитского насилия и холокоста, перестают видеть в нём следствие жизненно необходимого исхода евреев. Собственная история больше не воспринимается как часть прошлого Израиля — будто бы между ними нет связи.
Спустя 2 года после 7 октября в Вене из окон вывешивают палестинские флаги, а в альтернативных клубах антинацистские наклейки сменяются антиизраильскими. Даже если военным путём ХАМАС сегодня выглядит побеждённым, он и его более или менее джихадистские союзники выиграли начатую ими войну в международном измерении. Под завалами Газы лежат несчётные жертвы — но это целиком укладывается в расчёт организаторов 7 октября. Их действия никогда не были частью какой-то освободительной или постколониальной освободительной борьбы; это война на уничтожение, которую нацисты вели против иудаизма, прелюдией к чему стало 9 ноября 1938-го.
«Ноябрьский погром и холокост всё чаще превращаются во взаимозаменяемые эпизоды некой «универсальной истории насилия», где различия стираются и забываются».
То, что сегодня антисемитское насилие нередко представляют «восстанием угнетённого народа», объясняется ещё и тем, что на фоне спровоцированной военной реакции Израиля возникает привлекательный образ для самоотождествления. Если раньше нравственный императив будто бы заставлял быть «на стороне евреев, потому что мы сделали выводы из холокоста», то теперь предложена другая роль — «на стороне разбомблённых палестинцев». Формула «никогда больше Освенцима» легко склеивается с «никогда больше Газы», пока солидарность распространяется лишь на мёртвых евреев и жертвенных палестинцев. Этим мрачным фокусом запрещённый антисемитизм был интернационально реабилитирован как «высокоморальный антисионизм». Крупнейшее со времён холокоста массовое убийство евреев растворилось за словом «Газа», а вместе с ним оказался вытеснен и простой факт: именно из-за геноцидной природы антисемитизма Израиль остаётся единственным надёжным убежищем еврейской жизни.
Похоже, с уходом свидетелей и ослаблением серьёзного разговора о сущности Шоа исчезает понимание специфики антисемитизма и порождаемого им насилия. Ноябрьский погром и холокост всё чаще упаковываются в «универсальную» историю жестокости, где различия нивелируются. У этого преображения есть и «утешительный» бытовой эффект: в Вене можно не слишком задумываться о том, как, скажем, прадеды в конце 1930-х обзавелись дешёвой квартирой, — ведь «израильские бомбы в этом году тоже разрушили чей-то дом в Газе».
Не готовы забыть прошлое
Эта историческая амнезия способствует тому, что в Вене снова выгоняют евреев из кафе или нападают на улице. Если сегодня группа еврейских потомков идёт по городу и говорит на иврите, ей стоит ожидать раздражения — уже потому, что она напоминает о прошлом и не готова его забыть.
Фридолин Мальманн — психоаналитик и судебный психотерапевт (Вена). Последняя публикация: «Преступник между властью и беспомощностью. Размышления о перверсии и антисемитизме» — в сборнике «Власть. Психоаналитические наблюдения».
Это перевод новостной статьи австрийского издания. Источник: derstandard.at
